Как угодить Алексею Семину, потерять производство музыкальных инструментов и зачем нефтянику дубовые скульптуры — в интервью директора «Древ Интерьер»
Компания «Древ Интерьер» — одна из старейших столярных мастерских на рынке Татарстана. Созданные здесь изделия украшают здания Госсовета, Ратуши, президентского дворца, Казанского университета. Но сегодня, по словам генерального директора Антона Рахматуллина, заказов становится меньше: вместо заказа резной красоты люди предпочитают покупать готовые двери из шпона или покрытые пленкой, имитирующей дерево. О том, какой изысканный интерьер был создан в загородном доме миллиардера Алексея Семина, какими статуями украшают свои дома нефтяники и почему в Москве наиболее требовательные клиенты, он рассказал в интервью «Реальному времени».
«Некоторые вип-клиенты по-прежнему предпочитают деревянные окна»
— Антон Эдуардович, вы по специальности экономист, окончили Казанский финансово-экономический институт. Каким образом столярное производство создали?
— Это было давно, в начале 90-х годов. Я работал на КОМЗе и подрабатывал бухгалтером в одной фирме. Тогда открывались торговые дома, кооперативы. Друзья попросили помочь с бухгалтерией. Потом они решили открыть торговый дом и делать окна и двери. Купить в магазинах их тогда было невозможно. Меня попросили найти на КОМЗе столяров, мы арендовали небольшой цех. Взяли административные отпуска и начали работать. Потом выпустили продукцию, все получилось, и столяры сказали, что им не хочется возвращаться на завод. Мы уволились с предприятия, стали набирать заказы. Спрос тогда был выше предложения, заказы было найти не проблема. Люди начинали строить коттеджи, делать дорогой ремонт в квартирах. Мы арендовали в КазхимНИИ цех и с этого все началось.
— Многие жители Казани знали вашу компанию как производителя деревянных окон и фирма называлась тогда «Карпентер». Как произошли смена названия и ассортимента?
— По поводу смены названия — было много причин, все это непросто. Бывают взлеты, бывают падения. Что касается ассортимента, окна мы теперь не делаем. У нас универсальная фирма, делаем двери, лестницы, интерьеры и другие нестандартные изделия из дерева. В основном занимаемся деревянным эксклюзивом. Работаем на этом рынке уже давно и стараемся создавать изделия не хуже импортных. По дверям сейчас гигантская конкуренция, много фабрик их производит. Лестницы можно собрать из готовых комплектующих. А вот интерьеры — панели, потолки, арки — это то, что в магазине купить невозможно, и то, что не делают крупные фабрики. Этот товар более конкурентоспособен.
Окна мы теперь не делаем. У нас универсальная фирма, делаем двери, лестницы, интерьеры и другие нестандартные изделия из дерева. В основном, занимаемся деревянным эксклюзивом
— А почему отказались от производства окон?
— На деревянные окна спрос падает. В обычные квартиры их сейчас почти не заказывают. Пластиковое окно обходится гораздо дешевле. Сейчас очень много пластиков разных цветов, которые от дерева практически не отличить. Пластиковые окна делаются быстрее и за ними практически не нужно ухаживать, в отличие от деревянных, которые периодически надо покрывать лаком или маслом. Хотя в дереве есть своя прелесть. И некоторые вип-клиенты по-прежнему предпочитают деревянные окна.
«Люди хотят минимализма, они устают от резьбы, красоты сложных форм»
— Каков среднегодовой оборот вашей компании?
— Не могу назвать цифру.
— Эксклюзивная деревянная продукция сколько занимает в общем объеме производства?
— Примерно половину. Также мы делаем лестницы, дизайнерские двери или входные группы из дуба под заказ.
— Сейчас в Казани у вас много конкурентов?
— Конкуренты есть. Мы давно работаем, бывало, что от нас уходили столяры, менеджеры и основывали свои фирмы, набравшись опыта и знаний у нас.
— Но вы лидер рынка?
— Каждая работающая компания в чем-то по-своему сильнее и лучше других в своей области. В деревообработке слишком широк спектр работ и услуг, чтобы во всех областях кто-то один был лучше всех.
— Почему?
— Сейчас тенденция такая: люди хотят минимализма, они устают от резьбы, всей этой красоты сложных форм. В моде хай-тек, конструктивизм. Законодателем мод по интерьерам остается Италия. Еще 10–15 лет назад в тренде были вычурные изделия. А сейчас в моде минимализм, упрощение. В дизайне итальянских дверей вместо резьбы сегодня применяется пластик, и формы все простые, прямоугольные. Всякие арки, штапики, круглые филенки, овалы — все это пропало. И люди приходят, говорят: «Здесь же все просто, ровно. И нам так надо».
Сейчас тенденция такая: люди хотят минимализма, они устают от резьбы, всей этой красоты сложных форм. В моде хай-тек, конструктивизм
— Но эстеты же остаются?
— Если человек состоятельный или организация имеет средства, они нанимают дизайнера. А дизайнер выбирает такой проект, чтобы полегче нарисовать. Чаще всего он берет картинку из интерьерного журнала или придумывает что-то попроще. А заказчику просто некогда вникать во всяческие эстетические тонкости, он считает, что платит деньги дизайнеру и это его работа.
— С кем вы больше работаете — с частными заказчиками или компаниями?
— Половина на половину. Ситуация сейчас в экономике нестабильная, люди стараются экономить и чаще покупают готовые изделия. Организации становятся нашими заказчиками, когда реконструируются какие-то объекты, памятники архитектуры.
— Назовите ваши наиболее крупные объекты?
— Да мы много чего делали: входные двери в ТЮЗе, в оперном театре, входные группы в Госсовете, в банке «Аверс», в университете — входную группу и окна, в Казанской Ратуше — стеновые панели, в президентском дворце — тоже панели. Также делали двери и принимали участие в изготовлении иконостаса и киотов для Благовещенского собора.
— Киоты — это сложная работа, связанная с резьбой..
— У нас по резьбе хорошие специалисты имеются.
— Ваша компания продолжает оформлять интерьеры ресторанов?
— Если люди заказывают, делаем. Но и здесь в тренде минимализм. Стол, стул можно купить в «Икее». Барную стойку сделать из пластика. Тем более сейчас моден стиль «лофт». К нам как-то приходили, просили неструганные доски, чтобы сделать потолок в ресторане. Причем чем больше сучков, черноты, тем лучше.
«Профессия резчика по дереву умирает»
— Говорят, хороший краснодеревщик — это скульптор и живописец в одном лице. Это так?
— Краснодеревщик — это человек, у которого, кроме умелых рук, есть хорошее пространственное воображение. И в душе он должен быть художником. Это не каждому дано. В нашей команде эти мастера еще с 1990-х, 2000-х годов.
— Сейчас в России не учат на краснодеревщиков?
— В Казани в Соцгороде есть училище, где учат на столяров. И все. Чаще всего краснодеревщики — это самоучки, которые постепенно набираются опыта и умения. Качественная резьба начинается с художника. Был у нас художник, который рисовал рисунок, по которому резчик уже работал. Бывает, что резчик сам переносит рисунок на дерево. Когда мы делали первые резные двери на заказ, цифровых технологий не существовало. Мы просто взяли огромный лист ДВП, на нем нарисовали дверь в масштабе 1:1 со всей резьбой. Потом уже научились на компьютере моделировать. Сейчас существуют станки с ЧПУ, и резьба получается не хуже ручной. Ее практически не отличить. Можно сказать, что профессия резчика по дереву умирает. Сегодня можно взять фото любого сложного декора — хоть из Зимнего дворца или Ватикана, отцифровать и сделать точную копию на станке. С появлением трехмерных сканеров и вовсе стало гораздо проще.
Вкладываться в вещи, которые послужат еще и следующим поколениям, сегодня люди не хотят
— Но ведь станок не сможет воспроизвести какую-то сложную мозаичную технику? Типа маркетри?
— Мозаика вообще отмирает. Маркетри — техника, при которой из разных кусочков шпона набирается рисунок. Это исключительно сложная работа. В Казани специалистов по мозаике сейчас нет. Мозаику потихоньку заменяет фотопечать. Можно взять рисунок, нанести фотопечатью на фанеру, МДФ. Сейчас есть панели МДФ, имитирующие структуру дерева. Если нанести фотопечать, с метра ее нельзя отличить от шпона. Даже пленку сейчас такую делают, что ее можно принять за шпон. Я разговаривал с продавцами салонов дверей, и они говорят, что покупателям сейчас вообще неинтересно, из чего сделана дверь. Главное — цена нормальная. Вкладываться в вещи, которые послужат еще и следующим поколениям, сегодня люди не хотят.
— Но фотопечать, по сути, это же эрзац?
— Но игра цвета, форма повторяется. А стоит гораздо дешевле.
«Для Алексея Семина в подмосковном загородном доме мы делали кабинет из карельской березы»
— Ваши эксклюзивные изделия недешевые. У вас на сайте указана стоимость лестницы «под ключ» — от 180 тыс. рублей. А какой заказ был самым дорогим?
— Самые дорогие заказы — отделка частных коттеджей.
— Тогда расскажите о самом интересном заказе.
— Один из самых интересных и тяжелых заказов был, когда мы для Алексея Семина делали в подмосковном загородном доме кабинет из карельской березы.
— Из «царского дерева», как ее еще называют?
— Да. А одному нефтянику в коттедже лестницу украшали дубовыми статуями. Он отбирал по фото, какие статуи ему нравятся. А мы по фотографиям греческих и римских скульптур делали из дерева копии. Тогда не было 3D-моделирования, брали обычный пластилин, лепили скульптуры, и потом резчик, глядя на эту модель, переносил ее на дерево. Мы тогда сделали 12 таких скульптур высотой 1,2–1,4 м. В этом коттедже и сама лестница, и двери, и библиотека были из дуба. Но таких любителей дерева становится все меньше и меньше. Человек должен быть не просто богатым, он в душе должен быть эстетом. А чаще всего люди ведутся на задумки дизайнера.
Любителей дерева становится все меньше и меньше. Человек должен быть не просто богатым, он в душе должен быть эстетом. А чаще всего люди ведутся на задумки дизайнера «В Москве заказчиков больше, но и конкуренция больше»
— Сколько всего человек работает в вашей фирме и сколько краснодеревщиков?
— Столяр-краснодеревщик должен заниматься только столярными работами. Красить, шлифовать, шпонировать, отбирать доски — не его забота. Он должен фрезеровать и собирать изделия, не отвлекаясь на неквалифицированную работу. Я считаю, что в компании должно быть несколько хороших мастеров, делающих сложную трудоемкую работу, и несколько вспомогательных служб. У нас пятеро краснодеревщиков, а всего работает 12 человек.
— У вас имеется представительство в Москве. Там много заказов?
— По Казани заказов не хватает, поэтому мы вышли на московский рынок. В Москве заказчиков больше, но и конкуренция больше. Там еще остался платежеспособный средний класс. Но в Москву рвется много мастеров из российских регионов, Беларуси, Словакии, Румынии, бывшей Югославии.
— Но раз вы зацепились на этом рынке, значит, нашли своего клиента?
— В Москве немножко другие люди — очень требовательные, четко знающие, чего они хотят, потому что разъезжают по заграницам и много всего повидали. Поэтому им надо что-то, чего ни у кого нет, или чтобы мебель выглядела, как импортная, но стоила дешевле. Допустим, итальянский кабинет из дуба в классическом стиле будет стоить не менее 100 тыс. долларов, а российский аналог обойдется раза в два дешевле.
«Сделать рояль — это все равно, что сделать автомобиль»
— Вы работаете с натуральным деревом. А где его покупаете? В России?
— Лес купить сегодня не проблема. Есть российские фирмы, которые им торгуют. Шпон чаще импортный, в России шпон экзотических пород не делают.
— Как дорого стоит древесина?
— Экзотические породы древесины очень дорогие. Их привозят из-за рубежа. Допустим, орех привозной стоит космических денег — 300–400 тыс. рублей за 1 кубометр.
— С какими сортами древесины вы чаще всего работаете?
— Сосна, дуб.
Итальянский кабинет из дуба в классическом стиле будет стоить не менее 100 тыс. долларов, а российский аналог обойдется раза в два дешевле
— Дуб — тоже дорогой материал…
— Надо стараться больше шпонировать, использовать МДФ, фанеру. В импортных изделиях массового спроса массив дуба очень мало применяется. Там шпон, фанера и, может быть, багетик из дуба. Впрочем, сейчас часто и багет шпонированный делают. А резьба на импортной мебели делается из дешевой смолы или прессованного папье-маше.
— За что же берут такие деньги за двери, где натурального дерева почти нет?
— Внешне-то эта дверь шикарно смотрится! А ковырять ее вы не будете. Можно купить дверь шпонированную, а можно — из массива дуба. Внешне они почти не отличаются. Но у дубовой двери есть плюс: ее можно оставить потомкам. Шпонированная дверь будет служить 5, 10, 15 лет. Но потом шпон может сколоться, и если вы захотите снять старое покрытие и покрасить дверь, то со шпонированной дверью это будет сделать проблематично. Массив вы можете и через 100 лет отреставрировать. Но разве обычный российский потребитель думает, что будет с дверью через 30–50 лет? Нет.
— А реставрацией вы занимаетесь?
— По ходу дела. Заказы на реставрацию почти не берем.
— У вас когда-то существовало производство музыкальных инструментов — пианино? Оно сохранилось?
— Давно не существует. Закрыли после того, как переехали с музыкальной фабрики в 2009 году. А съехали из-за высокой аренды у Семина. Очень обидно и жалко. Я до сих пор общаюсь с мастерами, с которыми мы тогда работали, и они ностальгируют по тем временам. Но такое производство требует больших площадей.
— А рынок музыкальных инструментов сейчас существует?
— Вроде бы в Москве делают и в Эстонии. В Казани, Санкт-Петербурге музыкальные фабрики приказали долго жить. Я общался с профессиональными музыкантами. Меня удивляло, неужели в наше время, когда существуют синтезаторы и всякие электронные инструменты, нужны пианино и рояли? Но они говорят, что классическое музыкальное образование невозможно получить без фортепьяно. У нас спрос на инструменты был от музыкальных училищ, оркестров и родителей талантливых детишек. Мы даже рояли делали. А сделать рояль — это все равно, что сделать автомобиль. Очень сложно. Рояли делают семьи, которые занимаются этим не менее 150–200 лет— Стейнвей, Блютнер. У них есть свои секреты, свои поставки леса для деки. Это закрытый семейный бизнес. И эти рояли очень дорогие — концертный «Стейнвей» стоит под 200 тыс. евро, их покупают консерватории, концертные залы, рестораны. Одно время их покупали «новые русские» для украшения коттеджа.
Я знаю много фирм, которые набрали кредиты, купили шикарные станки, а массового спроса нет. И что им делать с этими станками? На этом рынке выживают крупные компании или небольшие ремесленные фирмочки — «гаражники» с двумя-десятью сотрудниками «Если хочешь делать недорогие вещи, покупай дорогое оборудование»
— Оборудование у вас отечественное или импортное?
— И такое, и такое. И в основном самое простое. Хотя есть станки с ЧПУ. Есть такая закономерность: если хочешь делать недорогие вещи, покупай дорогое оборудование. Почему мы не можем конкурировать с фабрикой, которая на потоке делает двери или мебель? У них и двери, и мебель дешевые. Но дорогое оборудование, которое позволяет делать дешевые вещи. Есть смысл покупать и брать под него кредиты только в том случае, если имеется массовый спрос на продукцию и сеть точек продаж. Если у тебя нет продаж на сотни изделий в месяц, такое оборудование — это путь в никуда. Я знаю много фирм, которые набрали кредиты, купили шикарные станки, а массового спроса нет. И что им делать с этими станками? На этом рынке выживают крупные компании или небольшие ремесленные фирмочки — «гаражники» с двумя-десятью сотрудниками.
— Ваша продукция сейчас где-то выставляется?
— Нет, в Казани не выставляем. Есть павильон в Москве. Мы работаем в основном по старым связям.
— А кредиты берете?
— В нашей стране кредиты лучше не брать. Процентные ставки, которые сейчас действуют, рассчитаны только на тех, кто занимается «купи-продай» или сидит на нефти или газе. Брать кредит для производственных нужд под 18–20% — безумно опасно и заканчивается это чаще всего печально. Основная проблема российской экономики, по моему скромному мнению, — недостаток «длинных» и дешевых ресурсов. Это один из самых больных вопросов. Существует и зверская политика банков, которым обязательно нужен залог, в два раза превышающий сумму кредита. Деньги не дают ни под идею, ни под интеллектуальную собственность. Поэтому мы и не догоним Америку.
— У вас трое сыновей. Они проявляют интерес к столярному ремеслу?
— Средний интересуется, помогает в Москве. Старший — айтишник, а младший еще в школе учится.
— Вовлекать их в этот бизнес планируете?
— Не знаю. Это сложный бизнес. Даже не бизнес, а ремесленничество. Мы больше не бизнесмены, а ремесленники.
Справка
Компания «Древ Интерьер» занимается производством лестниц, дверей и декора из дерева класса «элит». Учреждена 24 декабря 2013 года, компания «Карпентер» учреждена в 1994 году.
Антон Рахматуллин родился 21 января 1965 года в Казани. Окончил Казанский финансовый институт. C 1994 года — генеральный директор компании «Карпентер», с 2013 года — генеральный директор «Древ Интерьер».
Источник: Реальное время